Она потребовала не завязывать ей глаза и не сковывать руки.
При команде «Пли! » один солдат упал в обморок, восемь выстрелили в воздух, и только трое не промахнулись.
Командиру взвода не пришлось добивать женщину из пистолета — одна из пуль попала Мата Хари в сердце…
Конец XIX века, Париж, дом барона де Шантеля, на музыкально-пластическом вечере выступает яванская танцовщица. Ее номер, как обычно, предваряет небольшая лекция: публике сообщают, что перед ней выступит «невинная и прекрасная дева, вышедшая из далекого монастыря». Это значит, что сейчас на импровизированной эстраде появится Мата Хари и разденется донага.
Невинная дева к этому времени уже два раза рожала — грудь ей удалось сохранить благодаря услугам кормилицы. (Которая, кстати, отравила одного из ее детей.) И звали плясунью не Мата Хари, а Маргарете Гертруда Целле…
И родила ее не священная жрица, а бедная жена полоумного голландского шляпника, страдавшего манией величия. Свет божий Марго увидела не на острове Цейлон, а в городке Левардене. К мифическим герцогам фон Целле, от которых якобы произошел английский королевский дом, она также не имела решительно никакого отношения
Но простим Мата Хари: иным невыносимо лгать, она же не могла говорить правду
Моральных принципов у нее не было никаких. Маргарете питала исключительное пристрастие к любовным утехам, обожая мужчин вообще, а офицеров (независимо от цвета мундира и национальной принадлежности) в особенности. Сперва это было всего лишь хобби, затем ей посчастливилось превратить увлечение в профессию, которую она освоила в совершенстве.
А начиналось все почти пристойно. Отец-шляпник распугал клиентуру и разорился, матушка с ним развелась. Марго сравнялось восемнадцать, и она притягивала к себе мужчин, как медовый пряник пчел. Директор колледжа, где барышня училась на воспитательницу, почтенный человек и примерный семьянин, по уши влюбился в свою подопечную. Мало того, он попытался
ее совратить. Разразился скандал, Маргарете Целле перевели от греха подальше в другой город. На педагогическом поприще пришлось поставить крест, ибо вскоре барышне Целле пришла в голову фантазия выйти замуж по брачному объявлению.
Избранник был старше ее на двадцать один год, абсолютно лыс, страдал артритом и отличался желчным характером, который не стал лучше от долгой и унылой службы в тропиках. Рудольф Маклеод, осевший в Голландии шотландец, служил в колониальных войсках. Жена отправилась вместе с ним на Яву, затем — на Суматру, и очень скоро родной Леварден казался ей потерянным раем.
Оказалось, что муж одержим постелью не меньше своей любвеобильной супруги. Ей это очень импонировало.
«Какое счастье, что и у тебя, и у меня такой страстный темперамент! — писала ему Маргарете еще до свадьбы. — Нет, не верю, что это когда-нибудь кончится…»
Но, увы, пылкие ласки в затрапезных азиатских гостиницах и запущенных гарнизонных городках очень скоро приелись юной офицерше. Брак рухнул окончательно после того, как капитан выпорол перед строем одного из своих солдат. Жена провинившегося рядового, на беду, оказалась кормилицей капитанских детей. Солдат, решив отомстить за унижение, передал ей пузырек с ядом. Спасти удалось только одного ребенка…
Маргарете не простила мужу того, что он стал причиной смерти сына. Он же обвинял жену в том, что она не смогла уследить за кормилицей. Письма супругов, относящиеся к этому времени, страшно читать: капитан взывает к чуме, которая поможет ему избавиться от «этой твари ». Капитанша в свою очередь сетует на то, что благоверный слишком о себе заботится, — если он будет так же хорошо питаться, то проживет не в меру долго. До бесконечности это продолжаться не могло: они разошлись. Рудольф Маклеод через газеты отказался платить по долгам бывшей жены, и та пустилась во все тяжкие.
Прозектор тюрьмы Сен-Лазар, описывавший ее расстрелянную, был суров:
«Большие, как яйца, глаза навыкате. Плоский нос. Огромный, почти до ушей, рот. Зубы, похожие на могильные плиты. Исключительно маленькая грудь с сильно выцветшими и недоразвитыми сосками…»
Перед исполненным патриотического негодования французом лежало окоченевшее тело сорокалетней женщины. О бронебойном очаровании Мата Хари, валившем в постель и банкиров, и безусых лейтенантов, почтенный трупорез не догадывался.
Его не могли передать и порнографические открытки, для которых она охотно снималась сразу после своего приезда в Париж в 1903 году. Тогда Маргарете лишь начинала свой славный боевой путь. Она превосходно играла на рояле, неплохо танцевала, была неотразима в постели, но в Париже таких особ хоть пруд пруди. А ей между тем 28… Танцовщицей становиться уже поздновато, но фигуру прятать еще грешно. И «невинная» дева сама изобрела священный малайский танец. Поначалу она исполняла его, прикрыв грудь медными чеканными бляхами, затем — по просьбе великосветской публики — отказалась и от них.
Иногда она выступала нагой, чаще — в телесном трико. Но в начале XX века для бешеного успеха было довольно и этого.
Маргарете Целле исчезла. Но родилась Мата Хари (что по-явански означает «око света»). «Священная баядера», которую, как уверяла французская пресса, «прежде видели обнаженной только священнослужители и боги », вошла в лучшие салоны Парижа. За каждое выступление ей платят двести франков — по тем временам весьма приличные деньги. Не скупятся и любовники.
Ее берет на содержание «шоколадный король» Минье. Пятидесятилетний отец семейства (у него росли две дочери) был завсегдатаем всех парижских борделей. Благодаря усердию Мата Хари Минье разбил инсульт — и через неделю у нее в постели появился новый покровитель. Перед ее чарами не устоял владелец мыловаренной фабрики Годар. Дела пошли в гору: вскоре у Мата Хари появились вилла в парижском предместье Нейи и собственный выезд, столовое серебро и коллекционный фарфор.
Те, кто называл ее «куртизанкой», льстили Мата Хари. Куртизанка конца века — светская влиятельная женщина, которую обычно содержал своего рода картель. Три миллионера или два герцога с принцем крови… Дама полусвета свято чтила своеобразный моральный кодекс: максимум благопристойности и никаких случайных любовных приключений. А у Мата Хари никогда не было постоянного покровителя, к свету она не принадлежала и частенько занималась любовью с военными, не помышляя о гонораре. Мата Хари не было дела до того, что о ней говорят. «Священная баядера» жила вне установленных обществом правил, разыгрывая спектакль, где сама была и автором, и исполнителем. До поры ей рукоплескали — на рубеже веков все экзотическое было в чести. Потом, однако, нашей героине пришлось дорого заплатить за свое пристрастие к позе — на офицеров из военного трибунала витиеватая болтовня Мата Хари произвела пренеприятное впечатление.
В 1903 году Мата Хари 28 лет, в 1914-м — уже около сорока: для стриптиза и любовных приключений возраст проблемный, Она чувствовала это очень остро: отели, в которых приходится останавливаться во время гастролей, становятся все беднее, денег в бумажнике все меньше, за долги описана вилла в Нейи…
Ряды ее любовников редеют, сбережений нет. В перспективе все отчетливее вырисовывается богадельня. Внезапно ситуация меняется к лучшему: вспыхивает Первая мировая война.
Предчувствие близкой смерти делает мужчин менее разборчивыми, а многочисленным разведкам становятся необходимы авантюристы: шпионам платят небольшие, но верные деньги.
И Мата Хари с радостью принимает германское предложение. Впрочем, дело заключалось не только в деньгах. Мата Хари была женщиной умной, лживой, взбалмошной и обожала блеск.
Жизнь для нее была подмостками удивительного театра, где она всегда играла главную роль — роль женщины-вамп, роковой, неотразимой соблазнительницы. Сцена, где героиня преображалась в шпионку, обещала быть эффектной — и она с радостью включила ее в свой репертуар.
Здесь мы вступаем в область слухов, непроверенных данных и недоказанных предположений. Разведки никогда не афишировали свою деятельность: до сих пор неизвестно, какую пользу германскому генштабу принес агент «Н 21». Французы и англичане уверяли, что Мата Хари нанесла им страшный урон: у своих великосветских любовников она якобы добыла точную дату выхода в море крейсера «Хемпшир», на борту которого плыл лорд Китченер, военный министр правительства Ее Величества. Крейсер был торпедирован у побережья Шотландии и потоплен. Аналогичная судьба постигла семнадцать военных транспортов — и все благодаря Мата Хари. Это очень смахивает на бред: сведениями такого рода англичане не делились с французами. К тому же крейсер торпедирован не был, он подорвался на мине…
А вот Марта Шрагмюллер, «фрейлейн доктор», ас кайзеровского шпионажа, была прямо противоположного мнения. Дамы, как правило, не любят дам: единственная женщина — офицер германской разведки испытывала к Мата Хари глубочайшее отвращение. Отчасти оттого, что сама, не в пример нашей героине, была глубоко преданна долгу и сексуально умеренна. А отчасти потому, что никогда не пользовалась у мужчин успехом. Курсанты шпионской школы в Антверпене, которой руководила «фрейлейн доктор», боялись ее пуще огня и называли фельдфебелем в юбке. Она была законспирирована так тщательно, что даже коллеги не знали, что под именем Анны-Марии Лессер «фрейлейн доктор» командовала всей агентурной сетью в Европе. «Отработанных» агентов она обычно сдавала контрразведке Антанты.
Она ненавидела Мата Хари прежде всего за то, за что лишенная мужского внимания женщина может ненавидеть удачливую соперницу: Марта злобно, мучительно завидовала…
В 1934 году, умирая в швейцарском санатории, она призналась, что именно она сдала Мата Хари французам: «Агент «Н 21»не причинила никакого ущерба Франции, ибо все данные, которые передавались ею, никогда не были использованы. Она не представляла никакого интереса — ни экономического, ни политического, ни военного. И в этом смысле судьбу Мата Хари можно назвать трагической. Она рисковала своей жизнью впустую».
Непосредственный берлинский куратор Мата Хари уверял, что она была одной из умнейших женщин на свете. Да и бывший шеф немецкой разведки работу Мата Хари оценивал высоко:
«Она была курьером, обслуживающим наших информаторов за рубежом. Передавала деньги, приказы и получала от них информацию, в которой нуждалась наша служба. Она была в курсе всех военных и политических проблем, ибо прошла отличную подготовку в одной из наших лучших школ по шпионажу».
Во время войны англичане раскрыли немецкие радиокоды. В Антверпен с парашютом был заброшен разведчик, некто Смит.
Он подружился со служившим на радиоцентре простодушным германским капралом. Ничего не подозревавший немец взялся обучить нового приятеля радиоделу. Смит оказался отличным психологом — наивный радист и сам не заметил, как выболтал решительно все, что знал и что составляло глубочайшую военную тайну. И вплоть до конца войны служба радиоперехвата Антанты была в курсе самых секретных немецких переговоров.
В судьбе Мата Хари это сыграло роковую роль…
Она едет в Виттель, близ которого расположен танковый лагерь. Там у нее немедленно вспыхивает роман с лейтенантом Фором. Мата Хари по уши влюбляется в офицера-танкиста, проваливает задание и уезжает в Париж. Фор мчится к ней, как только получает недельный отпуск. Дни напролет они сидят в кафе, гуляют по Булонскому лесу. Полицейский, дежуривший у дверей дома агента «Н 21», докладывал, что офицер уходил от Мата Хари только утром. Перед расстрелом она отдала тюремному священнику три письма — бывшему мужу, дочери и своему лейтенанту, «единственному мужчине, которого любила»…
Французская контрразведка приглядывается к ней самым внимательным образом: письма Мата Хари перехватывает некий капитан Ладу, вызывает ее к себе и беседует о пустяках. Мата Хари невзначай заводит разговор о сотрудничестве: немецкий аванс составил двадцать тысяч франков, с Ладу она запрашивает миллион. Об этом, разумеется, не может быть и речи — контрразведчик обещает ей более скромную сумму и отпускает с миром. Она так и не узнает, каким именно образом погубила себя во время этого приятного разговора.
Перечисляя свои берлинские связи, Мата Хари в числе прочих обмолвилась о господине Рейзе. Ладу знал, что тот занимался вербовкой агентов для германской разведки. Французский капитан изящно намекнул своей очаровательной собеседнице об опасности двойной игры. Мата Хари ничего не поняла и произнесла в ответ путаную тираду: она-де родилась под знаком Змеи. В былые времена змеи при ее появлении шипели, а нынче утром во время прогулки в зоологическом саду эти милые твари даже не проснулись… Ладу пожал плечами и распрощался.
По заданию французской разведки Мата Хари отправилась в Мадрид. Первым делом она явилась к германскому резиденту и сообщила ему обо всем, что видела, проезжая через южную Францию. Майор отправил радиограмму в Берлин, Эйфелева башня ее перехватила, а французская контрразведка — спасибо храброму Смиту! — легко расшифровала. Ладу с большим интересом изучил донесение своего германского коллеги: «В Мадрид прибыл агент «Н 21». Ему удалось поступить на французскую службу. Он просит инструкций и денег. Сообщает о местонахождении французских полков…» Затем подшил к нему другую шифрограмму из Центра:
«Прикажите агенту «Н 21» вернуться во Францию и продолжить работу. Получить чек на 5000 франков».
Мата Хари не успела получить гонорар. По прибытии в Париж ее прямиком доставили в военное министерство и вежливо поинтересовались, в каком году она оформила свои отношения с «Nachrichtenburo» (германской военной разведкой).
Затем была камера в тюрьме Сен-Лазар, приговор военного трибунала и двенадцать стрелков, ждавших команды на Сен-Венсенском полигоне.
Быть может, ей и удалось бы вывернуться: французы всегда хорошо относились к женщинам. Но на дворе стоял 1917 год.
Армия бурлила, страна устала, шпионская истерия была как нельзя кстати. Если «фрейлейн доктор» действительно выдала свою подопечную французам, то она оказала им большую услугу. На Мата Хари, шпионку, танцовщицу и безмерно одаренную распутницу, удалось свалить вину за некомпетентность французских военных.
В тюрьме агент «Н 21» держалась с вызывающей смелостью
Она по-прежнему играла роль роковой женщины: доктору предложила открыть три секрета, дарующие золото, любовь и вечную жизнь. Перед медсестрами исполнила танец Шивы — в арестантском халате, на холодном выщербленном полу камеры номер 12.
Когда ей сообщили, что ее час пришел, она расхохоталась.
Оделась при мужчинах — «не время изображать целомудрие», с удовольствием выпила стакан грога и попросила, чтобы при несли ее любимое бежевое манто…
Из небытия вдруг вынырнул ее бывший муж и предъявил права на наследство. Французская Фемида ему отказала: имущество шпионки было продано для покрытия судебных издержек Мата Хари расстреляли за ее собственный счет…
С тех пор говорят и пишут о ней постоянно. Жорж. Лабри, солдатик, потерявший со знание во время казни (ему все время снились ее удивленные глаза), потратил полжизни, чтобы доказать невиновность Мата Хари. Многие столь же увлеченно ему возражали. Свои выводы из судьбы Мата Хари сделали и разведки.
Бывший шеф восточногерманской «Штази» Маркус Вольф писал, что Мата Хари способствовала зарождению нового шпионского жанра.
«После нее, — полагал Вольф, — женщины сами стали объектами разведки. В итоге появился как бы Мата Хари наоборот — ее двойник-мужчина, своего рода Ромео, со блазняющий женщин — носительниц секретов».
Он знал, что говорил: его штатные соблазнители вытряхивали сведения из скромных западногерманских секретарш, высокопоставленных сотрудниц аппарата федерального канцлера и даже из вражеских разведчиц. И женщины — в отличие от любовников Мата Хари — никогда не выдавали своих кавалеров.